Я тут же попытался отогнать эти мысли. Слишком они безысходные, чёрные, как смола. Но они оказались схожими со смолой и в другом. Липкие. Липкие настолько, что не отодрать от мозга и не отбросить прочь.
— Куда это ты? — Нюх обернулся, и подняв кружку, с безразличным видом стал глотать из неё.
Я перестал двигаться, повалился навзничь.
— К твоей мамочке, — задыхаясь, тяжело процедил сквозь зубы. — Знатная она у тебя нихта. Во все дыры даёт.
Худшего оскорбления не сыскать, и Нюх повёлся. Он со злостью бахнул кружкой об стойку и чуть ли не бегом приблизился. Схватил за куртку, склонившись, дёрнул на себя.
— Что ты сказал? — проревела его пасть в пяти сантиметрах от моего лица, обдав кислой винной вонью. — Повтори, ублюдыш!
— Пошёл на х… — ответил я ему на родном языке.
Пусть бьёт, пусть. Пока он это делает, идёт время.
Но он не ударил. Видимо, побоялся испортить чужую вещь. Да, я сука вещь, раб — но только для вас, ублюдки. Да и то — надоело. Лучше убейте, суки.
Нюх отпихнул меня со злостью, и я, ударившись затылком о бревенчатую стену, вырубился. Но не надолго. Сходив за кружкой, охотник вернулся, и набрав в рот вина, оросил меня этой вонючей жижей, как из пульверизатора. Это я понял, как только открыл глаза, и чуть не сблевал, почувствовав кислые капли на губах. Капли, которые были в его вонючей пасти.
Дёрнул ногами. Бесполезно. Плетения всё ещё прочно держали. Да и что толку, даже если бы они уже начали распадаться? Нож поломан, магической силы внутри по ощущениям на пару «искр».
Я бросил взгляд на «загулявших» торговцев, но те не замечали меня. И, скорее всего, делали это намеренно. А чего я ожидал? Они ольджурцы до мозга костей, и им наплевать на раба, даже если его начнут убивать на их глазах. Это не Вальтия, сынок, это, твою мать, Ольджурия.
Нюх схватил меня за плечо и потащил по полу, как мешок. Я проглотил слёзы, едва не выступившие из глаз от бессилия, и сильнее стиснул зубы.
— Чтобы не ходить туда-сюда, — пошутил охотник, грубо прислонив меня к стойке, и спокойно вернулся к поглощению хорского. А я уставился на дверь.
Вам приходилось когда-нибудь считать в уме, чего-то очень сильно ожидая? Когда я дойду до десяти — дверь откроется и появится Руна. Один, два… десять… Нет, до десяти это очень мало, нужно до пятидесяти. Один, два… пятьдесят.
Нюх что-то рассказывал хозяину таверны, и тот с мерзкой наигранностью смеялся, торговцы продолжали как ни в чём не бывало пить, а я принялся считать до ста.
Глава семнадцатая
Мне повезло, и Нюх заказал ещё кружку. Я досчитал до ста и стал считать до двух сотен, чувствуя, как стремительно угасает надежда. Но в этот раз не успел дойти и до второго десятка. Дверь с лёгким скрипом открылась.
Руна пересекла порог, и бросив на меня мимолётный взгляд, зашагала к стойке.
— Эй, хозяин, а есть у тебя что пожирнее? Я проголодалась, как тысячи виаров. Тащи-ка мне, милок, грудинку кроги. Слышишь? Я хорошо заплачу за сытный обед.
Сглотнув слюну, я напрягся. Понятное дело, начинать битву глупо, я нахожусь у ног охотника, и использование магии нанесёт мне не меньший вред, чем ему. Да и хозяин таверны видел нас вместе. Вот Руна и заговаривает ему зубы, а точнее, просто не даёт открыть рта.
— Или у тебя нет грудинки? Прожаренной, сочной. Что молчишь?
— А…у…даа, есть, а вы разве не с…
— Что ты там мычишь? Я разве не ясно объяснила, чего желаю? Или ты разучился понимать ольджурский язык? Подвинься, пьянь!
Руна не сильно пнула меня вбок, и я принялся отползать в сторону.
— Эй-эй, куда? — холодно и слегка растерянно пробурчал Нюх. — Мать, это пойманный раб…
— Тем более, — продолжая спектакль, вскрикнула бабуля. — Ты что, сынок, считаешь, что мне приятно находиться рядом с этой падалью? Пусть ползёт в угол, где ему самое место.
— Ну и зла ты, мать, — хмыкнул охотник и хохотнул. — Ладно, раб, ползи в угол. Видишь, свободная ольджурка брезгует находиться рядом с тобой.
Внушительный пинок под зад только порадовал меня. Я уже и так успел потихоньку отползти на полметра, а теперь был дан зелёный свет, и я задвигался со всей живостью.
— А это у тебя зачем? — Нюх снова хохотнул, указав на рукоять. — Нашла на дороге и повесила на пояс? Вон кстати ещё одна есть, — он указал на запчасти моего ножа. — Если ты собираешь рукояти, то…
Я уже успел отползти к стенке, и прислонившись к ней спиною, отчаянно дёргал руками. Удушающее заклинание почти разрушилось, я вдыхал и выдыхал без усилия, а вот путы держали прочно. Видимо кру́гом выше «удушения». Связка из заклинаний третьего и второго кругов. Или четвёртого и третьего. После очередного рывка, я почувствовал, что путы слегка ослабли…
А у стойки началось…
Один из кувшинов сорвался с полки и влепил хозяина таверны по затылку с такой силой, что разлетелся на куски. Вино расплескалось во все стороны вслед за черепками, трактирщик коротко вскрикнув, рухнул, как подкошенный, а Руна, отпрыгнув в сторону, ударила Нюха «кулаком». Простенькое плетение. Настолько простенькое, что я всё откладывал его изучение. В каждой стихийной ветви есть свой «кулак» — воздушный, огненный…
Руна почему-то не собиралась использовать эффект неожиданности, что меня слегка напугало. Ну зачем давать противнику фору? Удар «кулаком» не способен даже вырубить, особенно если направить его в тело, а не лицо.
— Я иду на тебя, — чеканя слова, проговорила Руна, и Нюх удивлённо мотнул головой.
— Ты чего, старая? Совсем свихнулась? Или жить надоело?
— Защищайся.
Вокруг воительницы образовалось марево, но намного плотнее, нежели у Нюха, когда я бил в него «молнией». Руна поставила сразу несколько стихийных щитов, один поверх другого. Возможно и все четыре, на вид я определить не мог. До такого мне ещё ползти и ползти. Даже если буду не связан, и то очень долго. Плетения, используемые так близко друг к другу, могут начать взаимодействовать между собой, что приводит к выбросу неконтролируемой силы. А она не разбирает, где свой, где чужой. Но Руна справлялась.
Охотник, быстро сообразив, что перед ним не просто говорливая старушка, тут же сам окутался щитами, и сплетя что-то незнакомое мне, метнул в противницу. Плетение ударилось в щит, раздался щелчок, на пол посыпался серый прах. Значит, магия Земли. Один из щитов Руны дрогнул, но тут же вернулся к прежнему состоянию
Почему она медлит?!
Я принялся дёргаться с удвоенной энергией, чувствуя, как путы и на руках и на ногах ослабляются.
Руна снова ударила «кулаком», а я хмыкнул. Ну почему она не использует что-то посерьёзней? А может, не такая уж она и воительница? Мало ли чего бабуля наврать могла. Освоила четыре щита, научилась ставить их одновременно, и понесло её…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
